Добрее одиночества

Юлия Гелашвили

Ли Июнь – американская писательница китайского происхождения. Ее книги переведены более чем на двадцать языков.

Однажды ночью в китайской провинции на крыльцо двух престарелых сестер подложили младенца. Это было маленькая девочка, которую назвали Жуюй. Сестры решили оставить ребенка у себя и воспитать из нее воображаемый идеал своей дочки. Когда-то в Китае девочкам бинтовали ноги, чтобы ступня не росла и оставалась маленькой, это варварство оправдывалось надуманными идеалами красоты. Жуюй ноги не калечили, но из ее личности сделали настоящую мумию. К шестнадцати годам девочку с атрофированными чувствами и полном непониманием, как жить среди обыкновенных людей, отправили к дальней родственнице в Пекин, чтобы она там продолжила учебу и посвятила себя Церкви. На вокзале Жуюй встретили Шаоай, дочка родственницы, и двое соседских подростков Можань и Боян, которые в скором будущем должны были стать еще и одноклассниками Жуюй.

То лето осталось в далеком прошлом, как и событие, которое разделило жизни всех этих детей на «до» и «после». Кто-то отравил Шаоай. В результате яд почти полностью разрушил ее мозг.

Как такое могло произойти, почему кто-то решился на такую страшную месть? Этот яд отравил не только тело Шаоай, но и жизни Жуюнь, Можань и Бояна. Они разлетелись осколками своей прошлой дружбы по свету в попытках начать новые жизни, но память стала им тюрьмой.

О том, что же произошло, что стало толчком к переменам в жизни главных героев, мы узнаем по крупицам, иногда полунамекам автора по ходу развития сюжета, который, к слову, то перемещает читателя в Пекин 1989 года, то на четверть века вперёд, то в современную Америку.

Вот и вышло три морально подгнивающих человека, чей дух так и не смог справиться с этой ситуацией, хоть и много лет миновало, и приятелями они давно быть перестали, и пытались, как могли, похоронить свои воспоминания. Но как не хорони душевные отходы, а все равно дадут они о себе знать. Три человека – три таких разных одиночества. Три человека – три способа забвения.

Можань, или одиночество побега. Эта девочка была готова любить весь мир, от души старалась стать хорошей. Добрый ребенок, маленькое солнышко, взвалившее на себя непосильный груз. Теперь Можань убегает: от близости, от эмоционального контакта, от родителей, от возможности иметь семью и друзей. Она начищает свое бытие до блеска, сметая с него крупинки памяти, привязывающей людей к местам, событиям и другим людям.

Боян, или одиночество суетности. Не обязательно держать свою жизнь стерильной, чтобы спрятаться от себя самого. Можно, напротив, забить ее, захламить впечатлениями, работой, сиюмитными связями, всячески имитировать душевную деятельность, лишь бы не прикоснуться с тому трепещущему, раненному внутри, требующему истинного внимания и заботы. Боян выбирает именно этот вид одиночества: бизнесы, любовницы, интрижки, этакие инъекции примитивных эмоций, заполняющие «сейчас» натуго, дабы отделить его от «потом», сделать любое «потом» призрачным и малозначимым.

Жуюй, или одиночество избранности. Что останется от человека, если запретить ему проявлять себя? Что останется, если с детства выхолащивать его, табуировать искренние реакции во имя высокой миссии? Если считать «высокой» миссию вырасти, покинуть Китай и стать католичкой. Что, если потом взять этого человека с избранностью на всю голову и выпустить в большой мир? Останется полностью несоциализованный подросток, защищающийся гордыней и злостью от растерянности и страха. Жуюй выросла, но так и осталась отделена от окружающих хрустальным куполом собственной идеальности, в котором более нет места никому и ничему: амбициям, стремлениям, чувствам, привязанностям.

В романе, помимо основной интриги, затронуты вопросы веры, дружбы, воспитания, проблемы адаптации иммигрантов, семейных отношений, судьбы «маленького человека» на фоне меняющихся и нестабильных общественно-политических условий, конформизма/ нонкомформизма как реакции на происходящие в мире события и др.

Размеренный и интровертный, роман не заинтригует и не захватит обилием сюжетных поворотов, напротив, он будет раскрываться исключительно неспешно и постепенно, затягивая в свою атмосферу.